Мозг во сне. Что происходит с мозгом, пока мы спим - Рок Андреа
Чтобы во время такого сновидения самосознание включилось, необходим высокий уровень активности коры, и Антробус предполагает, что в наступлении осознанного сновидения участвует левая височная доля (которая отвечает за речь и языковые навыки): «Чтобы сновидение стало осознанным, необходим вербальный перевод собственного состояния: «Я знаю, что я сплю». Его предположение подкреплено исследованием Лабержа: электроэнцефалограмма показывает, что в первые тридцать секунд осознанного сновидения резко возрастает активность той части левого полушария, которая связана с языком. Лаберж считает, что такая активация, возможно, совпадает с внутренней вербальной реализацией понимания того, что испытуемый видит сон.
Такое понимание часто приводит спящего в крайнее изумление, особенно если он впервые сталкивается с осознанным сновидением. «Это действительно поражает, особенно в первый раз — когда вдруг те ощущения, которым ты привык доверять, сообщают, что ты находишься в абсолютно ином мире, не существующем за пределами сна, — говорит Лаберж. — Один из моментов, присущих первому осознанному сну, — гиперреальность всего происходящего, когда ты оглядываешься вокруг и видишь в невероятных подробностях то, что создано исключительно твоим мозгом». Этот момент понимания того, что все, что человек испытывает, поступает к нему не извне, а изнутри его собственного сознания, прекрасно описан в рассказе об осознанном сновидении, который Лаберж цитирует в книге «Мир осознанных сновидений»: «Как-то мне приснилось, будто я стою на горе и смотрю вниз, на верхушки кленов, берез и других деревьев. Листья кленов ярко-красные и шелестят на ветру. Трава у меня под ногами сочная, зеленая. Все цвета какие-то слишком насыщенные. Возможно, как раз осознание того, что цвета “ярче, чем настоящие”, подтолкнуло меня к тому, что я понял, что вижу сон и что все, что я вижу, не имеет никакого отношения к “настоящему”. Помню, как сказал себе: если это сон, тогда я сумею взлететь. Я попробовал и с огромным удовольствием смог летать без всяких усилий и туда, куда захочу. Я взлетел над верхушками деревьев и пролетел много миль над какой-то новой территорией. Я взлетел еще выше и парил в потоках воздуха как орел. Я проснулся удивительно бодрым, почувствовал, что полет наполнил меня энергией.
И еще мне было очень хорошо, это хорошее состояние, как мне показалось, было связано с тем, что я во сне осознавал свой сон и управлял своим полетом».
Не все осознающие, что видят сон, могут им управлять, но исследования Лабержа показали, что некоторые достигают в таком управлении большого мастерства. Многие из тех, кто на это способен, имеют доступ к своей рабочей памяти, что позволяет им выполнять во сне заранее оговоренные действия — как, например, сигнализировать о наступлении осознанного сновидения. Точного ответа на вопрос, почему они обладают такой способностью, пока не найдено. Но Лаберж говорит, что репертуар умений, связанных с осознанными сновидениями, с опытом возрастает, поскольку спящий, экспериментируя с этим измененным состоянием сознания, познает свои собственные возможности. В одном из экспериментов испытуемых попросили выполнить специфическую задачу: отыскать в своем осознанном сновидении зеркало и посмотреться в него. В эксперименте участвовали 27 человек — мужчин и женщин почти поровну. Для них не составило труда найти зеркало, но то, что они в нем увидели, отличалось от тех отражений, которые они видели наяву. Более чем у 40 процентов участников образ, когда они смотрелись в зеркало, менялся на другой. То есть, хотя люди, видящие осознанные сновидения, и способны на них влиять, это все равно отличается от состояния бодрствования. «Представление о самом себе — психологически весьма сложная штука, у такого представления множество внутренних тонкостей», — говорит Лаберж, который считает, что именно этим объясняется нестабильность образов в зеркалах. Происходящие трансформации типичны и для обычных сновидений, но, как говорит Лаберж, до сих пор непонятно, происходит ли это из-за отсутствия сенсорной информации извне или из-за физиологических особенностей мозга во время быстрого сна.
Согласно исследованию, проведенному Китом Херном из Ливерпульского университета, около четверти тех, кто видит осознанные сновидения, не могут ими управлять и лишь понимают, что они видят сон.
Те же, кто способен к управлению, рассказывают о том, что их власть варьируется от незначительного изменения обстановки до полного контроля над своими собственными действиями и действиями других персонажей, как показано в приведенном Лабержем отчете об управляемых сновидениях одного из чикагских испытуемых: «Во сне я находился в доме моей матери и слышал голоса, доносившиеся из соседней комнаты. Я вошел в эту комнату и сразу же и без всяких сомнений понял, что вижу сон. Я попросил людей, находившихся в этой комнате, сменить тему на более интересную, ведь это был мой сон. Они тут же переключились на разговор о моем хобби. Я начал приказывать, чтобы происходило то или это, и это происходило. Чем больше всего происходило по моему желанию, тем больше я приказывал. Это был очень волнующий опыт, одно из самых моих волнующих осознанных сновидений, возможно, потому, что я многое контролировал и был уверен в своих действиях».
Некоторые люди говорят, что они используют это измененное состояние ради наслаждения по-настоящему безопасным сексом. Популярный психолог Патриция Гарфилд, активно описывавшая свои осознанные сновидения, говорит о том, что две трети из них носили сексуальный характер, а половина таких снов заканчивалась оргазмом. Чтобы проверить, имеют ли сообщения об оргазме, испытанном во время осознанного сновидения, физиологическую основу, Лаберж поставил лабораторный эксперимент с участием одной женщины, которая рассказывала о том, что часто видит сновидения сексуального характера. Он использовал сенсоры для мониторинга шестнадцати различных каналов получения данных, включая дыхание, частоту сердцебиения, амплитуду вагинальной пульсации и мышечную активность вкупе с обычным мониторингом электрической активности мозга и движения глаз. Ее проинструктировали использовать движения глаз, отмечающие начало осознанности, начало сексуальной активности во сне и момент оргазма. Она выполнила все предписанные ей задачи, и исследователи увидели значительные корреляции между ее сигналами и физиологическими показателями каждого этапа. В течение пятнадцатисекундного периода, который она пометила как оргазм, показатели вагинальной мышечной активности и вагинальной пульсации и частоты дыхания достигли максимума, тем самым указывая на то, что испытываемое во сне воспринимается как реальность. Что касается мужчин, то оргазм, который они испытывали во время осознанных сновидений, был настолько реалистичным, что они сами удивлялись, когда, проснувшись, не обнаруживали никаких следов эякуляции.
Поскольку случающиеся у взрослых поллюции порою никоим образом не связаны с содержанием сновидений — то есть во сне люди не переживают никакой эротической активности, — Лаберж считает, что такие поллюции могут быть результатом рефлекторной эякуляции, поскольку в течение каждого периода REM возникает автоматическая эрекция.
Но большинство поллюций все-таки сопровождается эротическими сновидениями, хотя Лаберж предполагает, что поступающая от гениталий чувственная информация трансформируется мозгом в эротическое содержание, оправдывающее ощущение физического возбуждения.
Коротко говоря, мозг изобретает эротическую историю в ответ на поступающие в него физиологические сигналы. Но при осознанных сновидениях, полагает Лаберж, информация движется противоположным путем. Поскольку эротический сон происходит в результате намерения создать именно такое содержание, оргазм случается «в мозгу», результирующий сигнал, который в обычных условиях посылался бы от мозга к гениталиям и вызывал бы семяизвержение, в таком случае блокируется, подобно большинству импульсов во время фазы быстрого сна.
Другое исследование было посвящено вопросу о том, соответствуют ли действиям, совершаемым при осознанном сновидении, те же модели мозговой активности, что и в период бодрствования, и ради этого четверых испытуемых просили во сне петь, после чего отсчитывать десять секунд. Были также согласованы сигналы — движения глаз, которыми отмечалось начало выполнения каждого задания. Первым испытуемым был сам Лаберж. Войдя в состояние осознанного сновидения, он подал сигнал, после чего начал петь детскую песенку «Качайся, лодочка». Затем он снова подал сигнал и принялся медленно считать до десяти, а досчитав, подал глазами сигнал, что задание выполнено. ЭЭГ продемонстрировала, что во время пения правое полушарие было более активировано, чем левое, что соответствовало поведению мозга во время пения наяву, а при счете более активировано было левое полушарие, что также соответствовало активности мозга при выполнении аналогичной задачи в период бодрствования. Те же результаты были получены и при повторении эксперимента с другими испытуемыми. Но когда испытуемым наяву предложили вообразить, что они поют или считают, ЭЭГ не показала такой же модели активации. Это лишний раз подтвердило, что опыт, переживаемый во время сновидения, имеет ту же физиологическую основу, что и аналогичный опыт, переживаемый наяву, и что во сне этот опыт намного реальнее, чем виртуальный мир, который создает наша бодрствующая фантазия, когда мы просто закрываем глаза и представляем, будто поем или считаем.
